Прощание с Москвой: рассказ о войне очами малыша

Здрасти, дорогие читатели! «Прощание с Москвой» — история о том, как малая девченка пережила томные голодные годы войны в Доме малютки. К началу Величавой Российскей войны я уже 5 лет жила в столичном Доме малыша. Туда меня обусловило правительство, за ранее отобрав семью. Отца, занимавшего ответственный пост, признали противником народа, далее что выслали в Магаданскую область на лесоповал, позже в шахту, коли потом и совсем расстреляли. Мать осталась с 4-мя детками на руках. В итоге она обрезаны захворала, навечно попала в поликлинику, коли власти раскидали нас город различным приютам. Дом малыша, куда я попала, находился в центре Москвы. Как ни удивительно, к нам весьма отлично относились и не наказывали, даже в своё время мы этого заслуживали. Нас нередко осматривал доктор, который жил вкупе с семьей прямо в здании Дома малыша. До войны мы слыхом не слыхали ни шлепков, ни подзатыльников, ни брани — одни уговоры, обещания, ласки, исцеление, внимание. Весьма отлично кормили. И вдруг с какого-то момента нас стали укладывать спать в верхней одежке, в ботиночках, поэтому что отключили отопление. Ось было весело и забавно! Мы же не соображали, что началась война… В один прекрасный момент нас вывели в город. Мы шли поначалу город площади Пушкина, позже город улице Горьковатого — это места, рядом с которыми находился Дом малыша. Куда нас ведут? — Мы прощаемся с Москвой, — произнесли воспитательницы в ответ на наши вопросцы. Для чего — не растолковали. — Да где наша тетя Лида? — спросили мы про одну изо воспитательниц, которой почему-либо в сей раз не было с нами. — Ее дом ночкой германская авиация разбомбила! Прощание с Москвой завершилось, скоро нас погрузили в эшелон. Товарняк то мчался, то тормозил. В окна мы лицезрели бегущих боец, взрывы снарядов. Нам непонятны были слова «война», «фашисты», «авиация». Борьба за выживание Позже нас везли на пароходе город реке. Доставили в глухую деревню Уральская. Там не было даже радио. Но война нас и не заинтересовывала: это для взрослых! Нас больше занимал вопросец питания. С Москвы продовольствием не снабжали, коли местные обитатели сами недоедали. Скотину у фермеров забрали на нужды войны. Нам, помню, давали жаркую похлебку изо желтоватой зловонной репы и тонюсенький ломтик хлеба. Я рыдала и орала: — Не буду это есть! — Ну и не ешь! Ну и дохни! — орали в ответ нянечки и воспитательницы. И некие малыши вправду погибали от истощения у их на руках… Помню, гулять нас водили на полянку около леса. Ось была удовлетворенность! Мы узнали вкус каждой травинки, цветочка, жучка, червячка. Некие ели даже мухоморы и, отравившись, гибли. Иногда удавалось через щели в заборах пролезть на чей-нибудь огород. Вырвав изо земли 1-ый попавшийся овощ, мы здесь же сгрызали его вкупе с землей. Временами местные обитатели приходили с жалобами на наши разбои. Худые, бледненькие воспитательницы закрывали нас собой, рыдали и орали: — Ну, хватайте! Лупите их! Они же голодные! В стршные уральские морозы одежка не грела, но гулять нас все таки выгоняли. Почти все малыши заболевали. Ах, где же вы, наши добрые московские воспитательницы! Они возвратились в столицу, коли на их пространство набрали эвакуированных дам. Они крали у нас для собственных деток скудную пищу и безжалостно наказывали за все — били нас город нагим телам ботиночками и выставляли с босыми ногами в прохладные коридоры. Меня почему-либо весьма обожали две воспитательницы: тетя Катя и Юзефа Францевна. Они были эвакуированы изо Москвы. Дамы нередко держали меня на коленях, обымали, голубили и брали ночевать в деревню, где в домах у местных жил наш персонал. Там время от времени меня подкармливали печеной картошкой, которая числилась деликатесом. Позже в детдоме все сделалось совершенно плохо. Нас, сирот, раздавали местным жителям, чтоб спасти от голодной погибели хоть кого-либо… В числе выживших В осеннюю пору 1943 года мы возвратились в Москву. Мы — это 25 детей изо 120. Власти отыскали мою старшую сестру и дали меня ей. В школе я падала в обморок от недоедания. У меня даже не было нижнего белья, я носила школьное платьице на нагое тело. Голова повсевременно почесывалась от вшей, коли тело болело от укусов клопов. У всех в классе был хороший результат на туберкулез. Как я выжила, сама не понимаю… Ежели вы считаете статью «Прощание с Москвой» увлекательной, поделитесь с друзьями в соц сетях.